В мессенджере "висит" сообщение от классного руководителя моего пятнадцатилетнего сына. Открываю с неясным предчувствием, что мне вряд ли просто хотят пожелать хорошего дня. Так и есть. В сообщении о двойке по геометрии и невыполненном домашнем задании по английскому языку. Звоню сыну: "Мне сегодня написала твоя классная руководительница. Догадываешься о причине?" "Мам, я уже там все тройкой закрыл." "Все, это по какому предмету? У тебя проблемы не по одному." Все, больше я ничего не услышала. Я пытаюсь говорить, что у него есть время до встречи дома, чтоб составить пошаговый план по исправлению ситуации. Но в трубке глубокое молчание. Потом какой-то нечленораздельный крик о том, что он меня не слышит. А я понимаю, что слышит, но его душит кажущаяся неразрешимость проблемы. Ему плохо. Я это слышу сквозь расстояние и время. Я думаю, о том, что он слишком много времени бродит в инете, что ему лень делать домашнее задание, что на носу ОГЭ.... И вдруг ловлю себя на мысли, что мне просто не хочется ничего знать о каких-то двойках, что так просто, когда ничего не сообщают о несделанных заданиях. Это так осложняет жизнь. Работа отнимает много сил. Столько проблемных подростков. Всех нужно успеть протестировать, заглянуть в глаза и поговорить о жизни. Потом написать характеристику и передать соцпедагогу школы.
Стоп. Разве я использую при работе психологом в школе менторский тон и директивные указания? Ведь нет. А тут я просто обрушила на своего ребенка свое нежелание разбираться в его проблемах. Даже что-то говорила, что он уже взрослый и должен уметь переводить проблемы в задачи и решать их. Ведь ему тоже необходимо понимание, что рядом есть тот, кто поможет сделать хоть что-то с этой ситуацией, когда ноги не несут в школу, когда кажется невозможным выучить таблицу неправильных глаголов английского языка и тошнит от бесконечного умножения векторов на геометрии. А я ему - наметь шаги и исправь.
Прихожу домой. Так и есть. Мой сын спит тяжелым сном, который кажется спасением от предстоящего разговора со мной и мыслей о глаголах...
Бужу. Он всячески пытается не просыпаться. Мягко говорю, что хочу просто поговорить, чтоб понять, могу ли я ему помочь в его ситуации. Постепенно он все таки объясняет суть проблемы. Он не может выучить большой объем информации за короткий промежуток времени, а контроль тем практически на каждом уроке. И я понимаю, что нужно срочно рассказать ему свою историю неудач, школьных двоек, мыслей, что я не смогу чего-то никогда. И тут же незаметно вплетаю психологические приемы по дроблению проблемы на кусочки и этапы. О том, что бесконечные попытки - это не признак бестолковости, а путь победителя. О том, что тройка тоже может быть достижением, если ты трезво оценил свои силы и намеренно уменьшил объем заученных терминов, но выучил их все, а не прокрастинировал над тем объемом, который кажется просто чудовищным. С облегчением замечаю на щеках сына слезы. Это хорошо. Это его отпускает напряжение. Ему уже больше не страшно. Его мысли больше не порализует страх неудачи. Вернее, он знает, что успех бывает разным. Каждый новый шаг вперед - это успех, твой личный успех. И школьная оценка больше не является мерилом личностного роста. И да, я сказала ему, что он уже победитель, если выдержал девять лет школьной жизни без маленького двухмесячного хвостика. Ведь именно за эти девять лет он научился общаться, противостоять соблазнам и делать то, что очень не хочется.
